Владимир и Антон Черкасовы. Нелинейная династия
Действующие лица этой истории – Владимир Кузьмич Черкасов, член-корреспондент РАН, зам. директора ИМХ РАН по научной работе, лауреат Государственной пре- мии СССР и его сын – Антон Владимирович Черкасов, младший научный сотрудник ИМХ РАН. «Я бы не назвал нашу пару династией. По-моему, династия – это не менее трех поколений. Так что наш случай – не вполне классический». Владимир Черкасов Владимир Черкасов родился в Казани, городе, который в научном смысле весьма представителен. В 1961 году, когда он закачивал восьмой класс, роди- телей-железнодорожников перевели в Горький. Здесь окончил школу № 97 в Ленинском районе. Выпуск был очень сильным – около пятнадцати медалистов. А химией увлекся потому, что повезло с учителем. – Путь в химию у меня был не классическим. Мальчик, который экспериментирует с реактивами, ставит опы- ты на кухне – это не про меня, –рассказывает Владимир Кузьмич. – Химия заинтересовала меня, во-первых, как способ создавать что-то новое. Этим она отличается от других естественных наук, химики буквально «творят» неизвестные ранее вещества и материалы. Многообра- зие химических элементов, возможность соединять их друг с другом дают простор воображению, позволяют придумывать новые химические формы. И образность мышления, которая, по-видимому, свойственна мне, так- же содействовала увлечению этой наукой. В значительной степени моя заинтересованность хи- мией укрепилась и развилась под влиянием моей школь- ной учительницы Елены Михайловны. Она старалась показать нам все богатство химии, не ограничивалась В. К. Черкасов школьной программой, вовлекала нас в работу с науч- «Поиск-НН» № 2 (200), февраль 2017 23 но-популярными журналами «Наука и жизнь», «Знание – сила». На уроках мы регулярно делали сообщения о но- востях химии по материалам этих журналов. Последние школьные годы пришлись на период «химизации» народного хозяйства. О химии писали во всех газетах и журналах, много говорили по радио и телевидению. Юноша узнал, что в горьковском университете одной из кафедр руководит член-корреспондент РАН Г. А. Разуваев, это стало одним из решающих моментов при выборе будущей профессии. Он поступил в универ- ситет. С первого курса Владимир стал заниматься студен- ческой научной работой, познакомился с профессором Георгием Алексеевичем Домрачевым, который много вре- мени уделял молодежи, у него образовался домашний на- учный кружок. Студенты приходили в гости, обсуждали научные проблемы. – Тогда только начинали делать простые квантово- химические расчеты органических молекул, Домрачева это очень увлекало, и он приобщил нас к этому делу, – продолжает рассказ Владимир Черкасов. – Когда пришла пора делать дипломную работу, попасть на режимное предприятие, где к тому времени работал Г. А. Домрачев, не получилось, и он порекомендовал меня Глебу Арсен- тьевичу Абакумову, который стал руководителем моей дипломной работы. С этого момента и началась настоящая научная рабо- та. После защиты дипломной работы я поступил в аспи- рантуру кафедры органической химии. Руководителем диссертационной работы также был Г. А. Абакумов. В 1973 году защищена кандидатская диссертация по теме стабильных нитроксильных радикалов. Это частицы, которые содержат неспаренные электроны. Благодаря этому они обладают особыми парамагнит- ными свойствами, и для их исследования чрезвычайно эффективным является метод электронного парамаг- нитного резонанса. – А есть ли прикладные выходы из ваших фунда- ментальных исследований? – Да. Примером таких работ являются разработанные с моим участием фотоинициирующие каталитические системы для полимерных изделий путем отверждения в форме. Их основным компонентом служат ортобензо- хиноны. Являясь диамагнитными соединениями, они при облучении светом могут отрывать атомы водорода от второго компонента. При этом из двух диамагнитных со- единений образуются два радикала, один из которых вы- зывает полимеризацию мономера. На основе этой реак- ции, активируемой видимым светом, мы и создали новые фотоинициирующие композиции, а также технологии по- лучения различных полимерных материалов и изделий. Эта тематика оказалась, как теперь принято гово- рить, инновационной и до сих пор развивается в инсти- туте, есть целая лаборатория, которая занимается этим направлением. – Эти работы начались еще в советский период. Тогда в АН СССР существовала военно-промышленная комис- сия, которая отслеживала всякие научные новшества. И наша тематика их заинтересовала. В результате в последние советские годы мы работа- ли по этой теме с несколькими заказчиками, одним из которых являлся завод в Пензе, выпускающий авиатре- нажеры. Одним из важных элементов в них являлось сфе- рическое зеркало метрового диаметра. Существовала проблема изготовления дешевых сферических зеркал, которые делали из силикатного стекла. Было принято ре- шение переходить на полимеры. Наша разработка позволяла в прозрачных формах под действием света отверждать жидкие мономеры и получать готовое сферическое зеркало. К сожалению, тематику эту в Пензе внедрить до конца не удалось – случилась перестройка. – Как институту удалось выжить в перестроечные годы? – По-разному. В том числе благодаря фундаменталь- ным исследованиям и тому, что город стал открытым для иностранцев. При содействии Фридриха Степановича Дьячковского (кстати, представителя славной химиче- ской династии) мы начали работать с компанией «Эксон Мобил» (ExxonMobil). Представляя интересы этой компа- нии в России, Фридрих Степанович и организовал нам контракт. Это один из гигантов нефтепереработки. Аме- риканцы предложили нам исследовательский проект по катализаторам нового поколения для получения поли- пропилена. Среди объектов наших фундаментальных ис- следований в то время как раз были соединения, потен- циально активные в катализе полимеризации олефинов. Испытания синтезированных нами соединений в лабора- ториях «Эксон Мобил» показали их высокую активность, результаты были запатентованы. Исследовательский контракт длился шесть лет, это и помогло выжить в самые непростые годы. – А когда вы защитили докторскую диссертацию? – Поздно, я не сильно торопился. Примерно к 1985 году общая концепция уже была готова, сложилась в голове. Кроме того, в том же году в составе авторско- го коллектива я был удостоен Государственной премии СССР за цикл работ «Синтез, строение, реакционная спо- собность и применение ортосемихиноновых комплексов переходных и непереходных элементов» (1971–1983). Но в результате появилась не докторская, а сын, Антон Владимирович, третий ребенок в семье. Докторскую дис- сертацию приблизительно по той же теме я защитил че- рез десять лет, в 1995-м. Мы занимались и продолжаем заниматься комплексами металлов с очень интересными, с точки зрения фундаментальной науки, свойствами. Эти соединения отличает та особенность, что они содержат радикальный орто-семихиноновый лиганд и обладают парамагнитными свойствами. Если в состав подобного комплекса входит еще и парамагнитный ион металла, то получается соединение, содержащее по меньшей мере два магнитных центра. Интерес к таким объектам связан с поиском способов получения неме- таллических магнитных материалов. С этими веществами связаны и другие интересные разработки, например, так называемые гнущиеся кри- сталлы. Они обратимо меняют свою форму под действи- ем света, что обусловлено наличием в составе комплекса редокс-активного ортосемихинонового лиганда. Мы также показали, что введение такого лиганда в состав комплекса непереходного металла придает ему сходство с комплексами переходных металлов. Напри- А. В. Черкасов 24 мер, комплексы сурьмы становятся активными в реакци- ях обратимого связывания молекулярного кислорода. В девяностые годы у нас изменилось, пожалуй, только техническое обеспечение, в институте появилось совре- менное оборудование, которое значительно облегчало нашу научную работу. Ну и после реформы Академии наук изменилась ситуация с зарплатами. Их тогда увели- чили практически вдвое, правда, за счет других статей бюджета. – Легко ли сегодня молодому ученому, занимаю- щемуся вашей тематикой, защитить диссертацию? – Да несложно, диссертационных советов много, толь- ко работай, – отвечает Черкасов-старший и иронично по- глядывает на сына. Антон – третий ребенок и единственный из детей, который пошел в науку. Хотя, как сам признается, из- начально от химии был далек. Старший сын Евгений – программист, дочь Анастасия живет и работает в США. Во втором браке растет еще один сын – пятилетний Ярослав. История Антона как ученого значительно скромнее, чем у Владимира Кузьмича. – Я устроен иначе, чем отец. У меня никогда не было какого-то одного главного увлечения, «дела всей жизни». Меня всегда тянуло заниматься самыми разными веща- ми и желательно одновременно, – рассказывает он,– и химия, собственно, лишь одно из увлечений. Увлекающимся я был всегда. Когда мне было восемь, старшая сестра просто «болела» бальными танцами. При- мер оказался заразителен, и я не успел оглянуться, как провел на паркете без малого девять лет. Евгений (стар- ший брат) был программистом, и, разумеется, я решил, что моя жизнь тоже будет навечно связана с экраном и клавиатурой. Так оно, в принципе, и случилось, но все оказалось намного сложнее, чем я рассчитывал. Увлечение программированием привело к ошибоч- ному, как говорит Антон, решению поступать на фа- культет ВМК в университет. Он продержался там чуть меньше года, пока не понял, что это не его стезя. Был растерян, не знал, чем заняться. Тогда свое отцовское слово сказал ВладимирКузьмич, предложив поступить на химфак. – Выяснилось, что я не зря последовал отцовскому со- вету (кто бы сомневался), потому что благодаря учебе на этом факультете познакомился с девушкой, с которой мы вместе уже двенадцать лет, – улыбается Антон. – Это, ко- нечно же, самый большой плюс. Если же говорить о моем научном пути, то с ним все стало понятно, как только отец познакомил меня с руководителем научной группы, со- трудником которой я являюсь с момента окончания уни- верситета и по сей день, профессором РАН, д. х. н. Геор- гием Константиновичем Фукиным, который занимается рентгеноструктурными исследованиями. Это оказалось ровно то, что мне было нужно. Кристаллография вообще и рентгеноструктурные исследования в частности – это скорее пограничная об- ласть между физикой и химией, чем чистая химия. Обыч- но этим занимаются воспитанники физических факуль- тетов, а в институте вся группа – выпускники кафедры органической химии. – Поскольку в области интересов нашей научной груп- пы лежат не только рентгеноструктурные исследования, но и квантово-химические расчеты, моя работа здесь намного ближе к физике и к математике, чем к «класси- ческой» синтетической химии, – продолжает Антон. – Мы занимаемся изучением строения кристаллов различных металлоорганических соединений, анализом упаковок молекул в них, исследованием внутри- и межмолекуляр- ных взаимодействий, а также моделированием теорети- ческих структур. Для этого нужен довольно обширный математический аппарат и знание физических законо- мерностей. По этой тематике Антон защитил диплом, став сначала бакалавром, а затем магистром, защитив ма- гистерскую диссертацию. – И с тех пор это единственная диссертация, которую я защитил. Благополучно отучившись три года в аспиран- туре, на защиту кандидатской я так и не вышел, за что ре- гулярно получаю от руководителей на орехи. На самом деле материала наработано много, просто я не бегун на длинные дистанции. Люблю короткие задачи, которые можно решать интенсивно. Могу, например, без проблем проработать двое суток, поспав лишь пару часов, но дол- бить одну задачу в течение нескольких месяцев или лет – это не для меня. Думаю, что в этом смысле я не ученый. Когда люди говорят об ученых, они имеют в виду таких людей, как отец, – целеустремленных в своей потребно- сти узнавать и создавать, у которых чистое незамутнен- ное любопытство в крови. Стоит отметить, что в Институте металло- органической химии им. Г. А. Разуваева практически все молодые сотрудники – выпускники Нижегородско- го университета. Любой студент, который приходит сюда на практику и увлекается работой, становится сотрудником. Ежегодно здесь работают на практике до тридцати студентов кафедр органической и физиче- ской химии. – Не то чтобы на меня давят по поводу моей диссер- тации, но раз в пару месяцев кто-нибудь спрашивает, на- мекает, стучит пальцем по столу, – рассказывает Антон. – Разумеется, это правильно, система должна работать, но я занимаю непопулярную позицию в отношении всех этих формальных вещей. Конечно, если вы собираетесь построить научную карьеру, состояться как ученый, то защита диссертации (и не одной) – это то, что вам нуж- но. Ровно так же вам нужны права, если вы хотите водить автомобиль. Проблема в том, что автомобиль нужен да- леко не всем. Мне кажется, что диссертация у молодого ученого не должна быть главной целью, и, насколько мне известно, я в этом не одинок. Недавно мне попала в руки книга академика РАН Андрея Викторовича Гапонова-Грехова, и я был очень рад, когда нашел там очень похожую мысль «Формальный рост квалификаций (защита диссер- тации), по моему убеждению, не должен быть первичной целью, тем более целью руководителя. […] Вместе с тем должен заметить, что не только погоня за степенями, но и полное пренебрежение ими в конце концов отрица- тельно сказываются на общей работе».1 Главное – экспериментально подтвержденный чест- ный опубликованный результат. Может быть, и неплохо, что Антон человек увле- кающийся. Среди его хобби не только бальные танцы (оставшиеся в прошлом), но и электронная музыка, а с не- давних пор еще и бокс. На вопрос о том, кем он видит себя через пять лет, Антон отвечает, что все-таки будет канди- датом наук и по-прежнему будет работать в институте. «А вот дальнейшие планы туманны, – добавляет он. – Зная себя, могу радикально сменить сферу деятельно- сти». Вот такая нелинейная история отца и сына. В ней смешались химия и физика, музыка и бокс, творчество и логика. Но главное – оба, и отец, и сын, увлечены делом, которое их вдохновляет. Татьяна Кузнецова
Читайте также
Комментарии
Свежий выпуск
